Книга Александр Иванович Гучков и Великая русская революция - Виктор Иванович Козодой

призывы к его благоразумию со стороны практически всех близких и родных. Взывают к чувству любви, наконец, чувству долга перед женщиной, да и просто к элементарной логике (А вдруг убьют? Что будет с ней?). Но все уговоры остаются тщетны. Жених непреклонен. Ему вообще не понятна их логика. Македония в огне! А у них только свадьба на уме. А как же великое дело освобождения славян? Это же так просто, и как этого можно не понимать.

Однако, прибыв на место, в Македонию, Александр Иванович вскоре убедился, что дело восставших безнадёжно и успеха не будет, поражение неизбежно. Возвращаясь в Москву, Александр Гучков попутно «изучал» Болгарию95. Эх, если бы знали тогда болгары, какую роль сыграет этот человек в судьбе их страны через 20 лет, возможно и не выпустили бы его живым из страны. Но это будет все потом.

Жених возвращается к любящей невесте. Свадьба состоялась в намеченные сроки к всеобщему ликованию всех родных и близких. Особенно к радости престарелого и умирающего отца Александра. Казалось бы, войн больше нет, и наступило всеобщее счастье, но не тут-то было. Закончился медовый месяц, немного утихла боль утраты от кончины отца, как в конце января 1904 года началась Русско-японская война. Предчувствие войны ощущалось заранее. Япония проводила активную внешнюю политику с целью проникновения на азиатский материк, активно вооружалась. «После войны с Китаем в 1894–1895 гг. Япония решительно вступила на путь милитаризма с нескрываемой целью добиться выхода на азиатский материк…»96 «…Результаты, достигнутые Японией относительно устройства вооруженных сил, надо признать значительными, однако не настолько, чтобы она могла с уверенностью рассчитывать на успех в борьбе с какойлибо из европейских держав, имеющих интересы на Тихом Океане»97, — писали в журналах. И кто бы сомневался, задавая вопрос, где в это время должен быть Александр Гучков со своим беспокойным характером? Разумеется, на войне.

Глава 7. На Русскояпонской войне. Второй плен. Возвращение. 1904–1905 гг.

Уже в марте 1904 года А. И. Гучков становится одновременно представителем городской думы и общества Красного Креста98. Он выезжает в район ведения военных действий и 4 апреля прибывает в Харбин. Здесь он разворачивает кипучую деятельность по оказанию помощи раненым солдатам. В декабре 1904 года Гучков назначается особоуполномоченным по эвакуации99. Распоряжением на время отлучек из Мукдена назначает своим заместителем графа Д. А. Олуфиева100. Гучков активно борется с бесхозяйственностью и разгильдяйством. В отчете о деятельности Красного Креста на Дальнем Востоке сообщалось о недостаточности перевозочных средств и санитарных поездов, о беспорядочных распоряжениях по размещению и передвижению раненых101.

Центром эвакуации раненых от Харбина до Урала был Иркутск как административный центр Восточной Сибири102. Для этого он был освобожден от расположения запасных батальонов, а под госпитали были приспособлены Иркутский женский институт, клубы, театр и другие общественные организации103. Вдоль практически всей линии Сибирской железной дороги было открыто 14 лазаретов Красного Креста, включая Челябинск, Омск, Татарск, Каргат, ст. Обь, Томск, Боготол, Ачинск, Канск, Тулун, куда сдавали слишком слабых и заразных104.

Любящая супруга, видимо, глубоко осознав, с кем она все-таки имеет дело, бросив все попытки отговорить мужа не ехать на войну, в мае приезжает к нему. «Счастлив скорым свиданием, квартира готова», — посылает накануне ей телеграмму Александр Иванович105. Она начинает работать в Харбинском госпитале. В начале ХХ века, в случае наступления военной ситуации дамы из высшего света зачастую работали в госпиталях, это было широко распространенное явление. Несмотря на то, что супруги находились недалеко друг от друга, тем не менее из-за сильной занятости виделись они редко. Проработав в госпитале до осени, жена вернулась в Москву, так как готовилась стать матерью. Вскоре она родила сына, назвали его Львом106. Ребенок для родителей был поздний и еще от этого, наверное, особо любимым. Так жила эта семья: жена в Москве нянчила ребенка, а муж — на войне на Дальнем Востоке.

Между тем ситуация в зоне военных действий становилась всё хуже и хуже. В тылу наблюдалось много неразберихи, разгильдяйства и воровства. Александр Иванович отправляет телеграмму брату Николаю: «Сижу без обуви, ибо часть вещей, сапоги украли ночью [из] квартиры»107. Был сдан Порт-Артур. В начале 1905 года театр военных действий переместился в район постоянной дислокации русских войск, где находился и Александр Иванович, в район Мукдена. Здесь располагался большой благоустроенный лазарет на 200 кроватей108, а также русская больница, переоборудованная на время войны в военный лазарет109. Началась паника. Войска спешно отходили. Раненых командование бросало на произвол судьбы. Часть персонала госпиталя также сбежала.

В этой крайне тяжелой обстановке Александр Гучков принимает для себя очень непростое решение. Руководствуясь исключительно чувством патриотизма и долга, 24 февраля он отправляет с почтой «прощальное» письмо своей жене и остается в Мукдене в «добровольном плену», чтобы обеспечить в госпитале передачу раненых под охрану японской армии в соответствии с международным правом110. В письме, на бланке главного уполномоченного Красного Креста, он пишет: «Голубка моя, безутешная Маша! Мы покидаем Мукден. Несколько тысяч раненых остаются по госпиталям. Много подойдет ещё ночью с позиций. Я решил остаться, затем дождаться прихода японцев, чтобы передать им наших раненых. Боже, какая картина ужаса кругом!.. Не бойся за меня. Я люблю тебя и с каждым днём всё больше… Твой, твой, весь твой А. Гучков»111.

Находясь в трезвом уме, он не мог не отдавать себе отчета, что это решение могло привести его к самым крайним последствиям. Война есть война. В Москве у него оставалась семья, жена и только что родившийся долгожданный ребенок, но поступить по-другому он просто не мог. Предать раненых ещё раз, после того, как их бросило начальство, такого себе позволять никак нельзя. Напрасно искать в этом его поступке какой-либо умысел или работу «на публику». В конце концов, он рисковал собственной жизнью.

Гражданский подвиг Гучкова произвёл сильное впечатление на многих людей. О нём узнали благодаря журналистам и в Европе, и в Америке. Весть об этом взволновала российское общество и даже японцев. Московская городская Дума на заседании 8 марта признала, что А. И. Гучков совершил подвиг самопожертвования, и постановила «выразить уважение этим самоотверженным подвигом самому Александру Ивановичу; выразить благодарность супруге и братьям; возбудить ходатайство о том, чтобы Александру Гучкову была предоставлена возможность для возвращения в действующую армию»112.

Дело, это, было непростым, но японское командование, выяснив, что Александр Иванович, будучи в Мукдене, проявлял внимание и к японским раненым, пошло навстречу этим пожеланиям. В конце марта Гучков был отпущен и, минуя японские аванпосты113, добрался к своим. Он тут же направляет телеграмму своей любимой супруге: «Вернулся через аванпосты к своим, здоров,